Валентина Чорновил: «Я всегда старалась быть похожей на брата»

Прежде чем описать свою встречу с Валентиной Чорновил, автор этой статьи считает нужным сообщить некоторые предпосылки этого.

Лет пять назад областная организация Народного Руха профинансировала приобретение для нашей районной библиотеки полного собрания сочинений известного украинского политика-патриота Вячеслава Черновола (1937-1999). Восемь томов библиотеки благополучно передал Николай Стаценко, заместитель председателя городской организации НРУ. С выпуском заключительных двух томов собрания состоялись задержки, поэтому и в Переяслав они попасть не могли. И вот недавно в личной беседе Николай Стаценко договорился о передаче книг с Валентиной Чорновил, которая была главным и, собственно, и единственным распорядителем сборки. Когда я об этом узнал, попросил Николая Ивановича позволить мне съездить за книгами. Встретиться с сестрой Вячеслава Чорновила — это же событие.

И вот на прошлой неделе я на киевском Подоле, на Межигорской улице, в издательстве «Факел», которое и выпустило все тома собрания. Валентина Максимовна, невысокая худощавая женщина, ей 69 лет, приехала раньше, чтобы ждать меня уже с книгами. Передает их мне, затем мы находим на втором этаже место для разговора.

— Валентина Максимовна, это правда, что составителем собрания сочинений брата вы стали, можно сказать, по воле судьбы?

— Когда мы создали для этого редакционный совет, то решили, что составителем каждого тома будет другой человек в зависимости от его содержания. В частности, первого — литературовед Василий Яременко, ведь Вячеслав сам так хотел. А первый том — это как раз первые литературоведческие работы В. Черновола: о Шевченко, Гринченко, Грабовского (в частности пользователя в Якутии, где Вячеслав, как в свое время Грабовский, отбывал ссылку). И Яременко оказался слишком занятым человеком, чуть нам удалось вырвать у него предисловие. Вот тогда Михайлина Коцюбинская (литературовед, племянница классика украинской литературы Михаила Коцюбинского — В.Ш. ) и сказала: «Бери, дорогая, все в свои руки, так будет надежно — никто, кроме тебя, этого не сделает». Объяснила мне тонкости того благоустройства. Понадобился и опыт литредактора, которым я в свое время работала в газете «Время-Time», редактируемой братом. Взялась разбирать его архив — это множество папок с записями. Работа очень скрупулезная — Вячеслав писал же для себя, поэтому там может быть дописана какая-то фраза сверху строки, а потом какая правка этого же — внизу страницы. И работа шла, и нам удавалось выдавать по одному тому в год.

— Но для этого нужны и средства?

— Для финансирования проекта был создан Международный благотворительный фонд Черновола, который возглавила жена брата Атена Пашко. Почему международный? Потому что с самого начала у нас была надежда прежде всего на украинскую диаспору. Так в конце концов и получилось. Деньги получал директор издательства «Факел» Осип Зинкевич за рубежом. Например, на тома, включая восьмым, дал сознательный украинец из США, которому уже было за девяносто. А вот на девятый и десятый собрали в Украине и за рубежом с многолетним опозданием. Государство выделило деньги только на один том — третий. Мы еще и имели с ним проблемы. Если первые два тома «Факел» рассылал по своему списку через организации Народного Руха, то «государственный» третий том разослали по непонятной схеме, и нам потом пришлось его допечатывать, чтобы библиотеки имели все три тома. Был у нас еще одна проблема: на каком этапе издательству понадобились справки из библиотек об их неприбыльность, чтобы им и в дальнейшем бесплатно рассылать книги. И думаете, все прислали? Вот и получается, что в каких библиотеках есть 5-6 томов собрания и все. Рада, что в вашем Переяславе оно будет полностью укомплектованным. Это ценный материал для исследователей. И книга довольно редкая: если первые тома мы выдавали тиражом в 3000 экземпляров, то тираж последних — по 800 штук, мы его даже уже не указывали.

— Что включают следующие тома после первого?

— Его произведения «Горе от ума» и «Правосудие или рецидивы террора?», За которые его посадили впервые. Также полностью представлены его подпольные самиздатские «Украинский вестник» 1970 года, которые он редактировал. По годам мы подавали также его выступления на митингах, материалы Украинского Хельсинского союза, выступления во Львовском областном совете, Верховной Раде, его переписку. Последние два тома, которые вот передаю, — это статьи, выступления, интервью 1996-1999 годов. В них много актуального, даже есть предсказания. Например, о необходимости объединения демократических сил страны (забыть о своей тяге к «гетманства») или вот из выступления на митинге в Крутах об уроках тех событий — необходимость иметь крепкую, боеспособную армию, способную дать отпор любому врагу.

— На ваш взгляд, если бы не его трагическая гибель, каким бы был Вячеслав Чорновил на фоне современных политиков?

— Уверена, он бы всегда был образцом морали, устойчивости и чести. Он делал все, чтобы в нашей стране все было иначе. И думаю, и было бы так, потому что Чорновил умел организовывать, убеждать людей, он был стратегом и тактиком, видя перспективу. К сожалению, таких правдивых, открытых, как он, хороших организаторов среди нынешних политиков не вижу. Есть государственников. Возможно, придут. Были же Шевченко, Франко, Леся Украинка — было много достойных людей, было «расстреляно возрождение», было казачество. И надо верить, что такие люди будут, и их будет много.

Валентина Чорновил с братом Вячеславом во время крещения детей Тараса — Богдана и Максима. 1988
Валентина Чорновил с братом Вячеславом во время крещения детей Тараса — Богдана и Максима. 1988
— А каким брат был не как политик, а обычный человек? И как сформировался у него мировоззрение диссидента?

— Как тогда говорили, «инакомислящим» он не мог стать дома. Родители — сельские учителя: папа — завуч, мама — преподаватель русского языка и литературы. И папа не хотел, чтобы дети настрадались так, как он, из-за репрессированного в 1937 г.. Его родного брата. Изменения с братом состоялись в Киевском университете. На филологическом ему было страшно скучно, и он на втором курсе перешел на факультет журналистики. О, здесь были другие преподаватели, возили в интересные поездки, в частности, в Холодный Яр. Он в архивах нашел хорошую литературу — Драгоманова, Гринченко. Отвечая много лет на вопрос журналистов о формировании его идеологии, он сам говорил: «Снаружи на меня влияния никто не имел». Может, все началось и по национальной образы — в столице Украины везде господствовал русский язык. Когда он, выходец из Центральной Украины, начинал говорить на украинском, его могли спросить: «Ты что — поляк?» Конечно же, повлияли и события в Венгрии 1956 года. А потом он нашел единомышленников — общие взгляды, нужно среду. Так вошли в его жизнь Стус, Светличный, Свертюк, Дзюба.

— А как повлиял брат на формирование вашего мировоззрения?

— Он был действительно старшим братом не только потому, что когда я пошла в первый класс, он уже закончил десятый. Помню, как он хотел, чтобы я поступила в университет, как мы в Вышгороде готовились к экзамену по истории. А было и такое … Приезжает он из Киева студентом и спрашивает меня что-то. А я, воспитанная на суржике, что-то отвечаю и говорю при этом «наверно». Так он пришел с ведром воды и вылил мне на голову: «Вот тебе« наверно »и« конешно ». Я потом ни разу не сказала — уже следила за языком. Правда, ударения свои с Черкасской и назараз сохранила.

Искренне могу сказать: у нас с ним был какой-то внутренняя связь, я всегда старалась быть на него похожей — прежде всего в целеустремленности и твердости во взглядах. Я чувствовала, верила, что правильно — именно так. И он верил в меня, знал, что всегда поддержу: я писала ему письма в лагеря, ездила на свидания, которых, к сожалению, было немного, потому что их просто не давали. Когда нас с Атеной задержали кагебисты — требовали сказать, где находится машина, на которой печатался нелегальный «Украинский вестник», — у меня и мысли не возникло, что можно изменить, выдать. И это — только благодаря брату. Единственная мысль: выдержат родители еще и мой арест? «Органы» этим часто пользовались …

Вот вспомнилось, как Тарас написал отцу письмо, а там были примерно такие слова: мол, какой сильный, крепкий в Чорновилов род! А Вячеслав ответил: если и есть сильный кто среди Чорновилов — это Валя. Я и сейчас горжусь той оценкой.

— К слову, а каковы ваши отношения с Тарасом Чорновилом?

— Вы имеете в виду тот случай, когда он отправился в Партию регионов? Я так плакала, не понимая, почему он так поступил … Это уже позже узнала, что Тараса (он тогда был мажоритарным нардепом от Львова) очень подвел Ющенко. Вот от этой чрезвычайной разочарованности он пошел к регионалам. Да и там чувствовал себя чужаком и в конце концов ушел от них. Сейчас я нормально общаюсь с ним. К слову, езжу с ним на родину. Вот сейчас, весной, как и положено украинцы, меня тянет на город.

— Над чем работаете сейчас, когда 10-томник уже вышел?

— Над библиографией Чорновила. Что интересно, библиографических данных о нем больше, чем о некоторых президентов. И что обидно, только в американской русскоязычной газете «Свобода» (она непрерывно выходит с 1893 года и с тех пор можно свободно ознакомиться с ее архивом — В.Ш. ) — отзывы о нем однозначно положительные. В украинской периодике — не так.

Не могу не сказать о самой неприятность — фактическое закрытие комнаты-музея В. Чорновила. Позиция департамента культуры Киева — нет должности. Его сейчас подчинили музея шестидесятничества, но, по сути, оба они никого, как видится, в киевской власти не интересуют. Я уже и к мэру Кличко обращалась, но ничего положительного не услышала. Не до этого там. И все же верю — наверху когда поймут важность популяризации таких украинских титанов духа, который был Вячеслав Чорновил.

PS К районной библиотеки два заключительных тома собрания были переданы на следующий день.