Писатель Николай Чабан: «Махно мог, как Иван Сирко, исчезнуть, раствориться в случае опасности»

Автора уникальных исторических исследований журналиста и писателя Николая Чабана одна наша общая знакомая назвала частным носителем утраченной информации. Николай Петрович в исследованиях идет теми тропами, где еще никто не ходил, и обладает бесценными и необъятными, неизвестными широкой публике знаниями. Ими он щедро делится в газетных очерках, книгах, на лекциях и во время встреч. Удивительных историй об известных людях и несправедливо забытых личностей, их потомков в краеведа множество. В сегодняшней беседе коснемся только их части.

— Николай Петрович, расскажите о интересные ваших недавних исследований.

— Буду рассказывать о людях, связанных с Дмитрием Яворницким. К годовщине национальной революции 1917 года (не путайте с октябрьским переворотом) расскажем и о личности украинского национального возрождения. Потому что фактически Дмитрий Иванович — такая фигура. Он собирал вокруг себя просвитян, многих революционеров извлек из царских тюрем благодаря дружбе с влиятельными лицами своего времени. И они дорожили его обществом. Если прочитаете письма Яворницкого, увидите, что он был для всех заместителем.

Елена Петровна пишет: «Прошу найти работу для моей дочери Ольги Петровны Косач-Кривинюк». И Дмитрий Иванович нашел сестре Леси Украинский работу патронажного врача в Лоцманской Каменке вблизи Екатеринослава (ныне город Днепр. — Авт.). Сюда приезжали Елена Петровна и Лесина тетя Александра Антоновна Косач-Шимановска. Здесь долго сохранялся Лесин архив. Кстати, Ольга и ее муж были активистами здешней «Просвещения».

Анархист глазами анархиста

— Недавно вы презентовали забытую книгу Алексея Николаева о Несторе Махно, изданной в Украине благодаря вашим усилиям.

— Она называется «Первый среди равных», которая у нас 2000 выходила на украинском языке, а теперь мы решили переиздать ее на языке оригинала — на русском. Насколько знаю, книгу с 1947 году не переиздавали. Поэтому она почти не известна широкой публике.

Что это за история? В Детройте анархисты издали этот роман Николаева посмертно. Автор — идейный анархист, сторонник Нестора Махно. И поэтому он показывает немного другой атамана — не пародия а будто иконку. Но нам это интересно, ведь человек из среды батьки Махно помогает нам посмотреть на него глазами идейного анархиста.

Рукопись одобрила вдова Нестора Ивановича Галина Кузьменко. Николаев — забытая фигура. Он русский с Владимирской губернии. Но до революции оказался в Каменском (до недавнего времени Днепродзержинск. — Авт.) И оттуда посылал свои произведения в различные периодические издания — я некоторые познаходив. А потом судьба его бросала то к большевикам, то к деникинцев и в конце он остановился на анархистов. Впоследствии эмигрировал, проехал всю Европу и обосновался в Риге. Жил одиноко, болел, не скрывал своих антисоветских взглядов. В Риге Николаева избили просоветские молодые, и он загадочно умер в 1938 году. Эта рукопись сохранилась в США и только через 9 лет увидел свет.

— Как к вам попала эта книга?

— Был в США украинский издатель Сидор Тимофеевич Кравец. У него была газета, затем журнал «Наша родина». Присылал мне много всякой литературы. И в частности книгу Николаева, чтобы переиздать ее на украинский язык в Украине. Мы ее перевели и издали. Книга написана в современном динамичном стиле киносценария, неких видеоклипов: эпизоды меняют эпизоды. Автор приводит и документы эпохи.

— На презентации вероятная внучка Махно, которую вы разыскали.

— Мы нашли внучку кухарки Махно Оксаны Мистюк Людмилу Заславскую, которая сейчас живет в Днепре. Впрочем, она может быть внучкой самого Нестора Ивановича. Есть фотографии Людмилы и Махно — в обоих похож характерный тип лица. Вот фото, где стоят молодые и красивые Галина Кузьменко и их с Махно дочь Елена. Она умерла в Казахстане, не оставив потомков. Поэтому официально на ней ветвь Нестора Ивановича погасла. ДНК можно сделать, но Людмила Заславская этим не занимается. Сын ей говорит, что, видимо, бабушка где-то нагрешила, потому о деде не хватает сведений.

Дочь Оксаны Мистюк была 1919 рождения, преподавала. И постоянно, когда в семье начинали вспоминать Махно, бабушка Людмиле говорила: «Внучка, не верь, что о нем глупости говорят, — он совсем другой». А иметь коршуном налетала и ограничивала это общение, говорила своей матери: «Тебе мало, что твой зять сидит в лагерях Украины? Хочешь, чтобы я туда попала? »Поэтому внучка знала немного. У нее сохранилась шаль, подаренная Махно. Оксана Мистюк вспоминала, что именно любил Нестор Иванович есть, как она за ним повсюду ездила. И она на юношеской фотографии имеет элегантный вид, как гимназистка, а не как простая деревенская девушка. Хотя и была неграмотной.

Наш край насыщенный устной историей о Махно. Недавно я выступал в сельской библиотеке Новоалександровки. Представьте: общаемся с местными читателями, вспомнили Махно. Кто-то возразил: «Не так ты рассказываешь». И рассказывают мне, как Махно одной тамошней женщине мужчину нашел и приехал на их свадьбу и подарил бутылки в виде женщины и молодого. Одна разбилась за сто лет, а вторая еще сохраняется в семье.

— Говорят, таких историй о Махно много по всей Украине.

— Вот и моя бабушка рассказывала о своем дедушке Мартина Иосифовича гарж такое. Пришел к нему сын и пожаловался, что махновцы забрали лошадь. А для крестьянина в те времена лошадь — это все. Прапрадед пошел в соседнее село к Махно и говорит: «Отец, твои ребята выпрягли коня!». И вернулся домой с кормильцем. И лично для меня он не герой, ибо оппонентом украинской государственности. Но его феномен от этого не тускнеет.

Или еще одна история. Я нашел на местном кладбище захоронения последнего меньшевика Екатеринослава Идашкина. Этот человек достойно вела себя перед Махно. Идашкин был присяжным поверенным, гласным (депутатом) городской думы. Во время гражданской войны отвечал за обеспечение города провизией. Его вызвал Махно и говорит: «Отдай продукты моей армии». А тот отвечает: «А город оставлю впроголодь?» Махно оценил достойный ответ и сказал: «Хорошо, уведите его туда, где у меня шубы, пусть выберет». Удивительно, но Идашкин умер своей смертью 1971 г. а всю его еврейскую семью нацисты во время войны казнили.

— Что связывает Яворницкого с Махно, кроме известного случая, описанного Олесем Гончаром в романе «Собор»?

— Они перекликаются как характерники. У них были какие-то удивительные свойства. Махно мог, как Иван Сирко, исчезнуть, раствориться в случае опасности. Яворницкий и Махно чувствовали личность друг друга.

Связей Яворницкого с Беларусью не исследовали

— Как вы вышли на тему Яворницкий и Беларусь?

— Это совершенно новая тема, которой раньше никто не касался. Прежде всего отмечу: я по маме белорус. Белорусы — лучшие соседи украинский, мы никогда не воевали. Два порабощенные когда народы. А обоюдная информация у нас очень скудная. Это несправедливо! Работая над книгой «Белорусы Приднепровья», подумал, что в ней мог бы быть раздел «Яворницкий и Беларусь». Сейчас издано шесть томов «эпистолярное наследие Яворницкого». Это богатейший материал. В этих письмах я нашел связь Яворницкого с Беларусью. Первым ректором Белорусского национального университета был академик Владимир Пичета, который в молодости работал в Екатеринославе, входил в состав Екатеринославской ученой архивной комиссии. А Яворницкий был одним из ее основателей. Киевский профессор Митрофан Довнар-Запольский родом из города Речиця на Гомельщине приезжал к нам в 1905 году на археологический съезд. Итак, два светила белорусской науки — Пичета и Довнар-Запольский связанные с Украиной и Дмитрием Ивановичем.

Яворницкий с большим сочувствием писал о белорусских плотогонов в Екатеринославе, потому что они погибали на днепровских порогах. Называли их тогда литвинами. Кстати, Дмитрий Иванович и сам сплавлялся в молодости, чтобы почувствовать величие порогов — в свое время его учителя направили в правильном направлении: архивы подождут, идите и ищите то, что сохранилось в человеческой памяти. Но он и архивам отдал должное — успевал везде. Иногда комплексовал, что, мол, не вполне историк.

— Как так?

— Считал, что самый ценный его вклад — языковедческий. Всю жизнь Яворницкий собирал украинские слова. Ему удалось издать лишь первый том своего словаря. Кстати, все эти слова не вошли в четырехтомного словаря Бориса Гринченко, с которым Дмитрий Иванович переписывался. Поэтому словарь Яворницкого дополнял Гринченко. К сожалению, второй и третий тома Яворницкий не смог выдать, а всю его картотеку после смерти передали в Киев. И это сокровище где растворился в академических картотеках. Сейчас хотя бы этот уникальный первый том переиздать. Надо кричать об этом на всю страну!

Яворницкий также талантливый лексикограф. Человек удивительный, энциклопедически разная: археолог, музейщик, писатель. 85 лет трудолюбивого жизни столько создал! Несколько лет назад начали выдавать его 20-томник. На несколько томов смогли и остановились. Досадно.

— И этот невероятный словарик Яворницкого, что вы мне показываете, — издание 1920 года. Никто не переиздал?

— Никто, к сожалению. Когда у букиниста купил словари Дубровского: украинский-московский и обратный московско-украинское издание 1918 года. Пользуюсь ими, потому что здесь подзабытые украинские слова. Еще в Дубровского есть словарь московско-украинской фразеологии (1917 год).

Виктор Дубровский — тоже забытое имя. Он был ученым, выдавал словари до революции 1917 года. Его судили в 1930-е по делу Союза освобождения Украины, потому что человек утверждала украинское слово.

Вы слышали о профессоре Петра Ефремова? Он проходил в том же процессе СВУ. Я издал его произведения, пытался вернуть из забвения.